Неточные совпадения
Я последовал его совету и, поужинав с большим аппетитом,
заснул на голом
полу, утомленный душевно и физически.
Ночью он прочитал «Слепых» Метерлинка. Монотонный язык этой драмы без действия загипнотизировал его, наполнил смутной печалью, но смысл пьесы Клим не уловил. С досадой бросив книгу
на пол, он попытался
заснуть и не мог. Мысли возвращались к Нехаевой, но думалось о ней мягче. Вспомнив ее слова о праве людей быть жестокими в любви, он спросил себя...
Есть еще сибариты, которым необходимы такие дополнения в жизни: им скучно без лишнего
на свете. Кто подаст куда-то запропастившуюся табакерку или поднимет упавший
на пол платок? Кому можно пожаловаться
на головную боль с правом
на участие, рассказать дурной сон и потребовать истолкования? Кто почитает книжку
на сон грядущий и поможет
заснуть? А иногда такой пролетарий посылается в ближайший город за покупкой, поможет по хозяйству — не самим же мыкаться!
Мужик глянул
на меня исподлобья. Я внутренне дал себе слово во что бы то ни стало освободить бедняка. Он сидел неподвижно
на лавке. При свете фонаря я мог разглядеть его испитое, морщинистое лицо, нависшие желтые брови, беспокойные глаза, худые члены… Девочка улеглась
на полу у самых его ног и опять
заснула. Бирюк сидел возле стола, опершись головою
на руки. Кузнечик кричал в углу… дождик стучал по крыше и скользил по окнам; мы все молчали.
Олентьев и Марченко не беспокоились о нас. Они думали, что около озера Ханка мы нашли жилье и остались там ночевать. Я переобулся, напился чаю, лег у костра и крепко
заснул. Мне грезилось, что я опять попал в болото и кругом бушует снежная буря. Я вскрикнул и сбросил с себя одеяло. Был вечер.
На небе горели яркие звезды; длинной полосой протянулся Млечный Путь. Поднявшийся ночью ветер раздувал пламя костра и разносил искры по
полю. По другую сторону огня спал Дерсу.
Я спал плохо, раза два просыпался и видел китайцев, сидящих у огня. Время от времени с
поля доносилось ржание какой-то неспокойной лошади и собачий лай. Но потом все стихло. Я завернулся в бурку и
заснул крепким сном. Перед солнечным восходом пала
на землю обильная роса. Кое-где в горах еще тянулся туман. Он словно боялся солнца и старался спрятаться в глубине лощины. Я проснулся раньше других и стал будить команду.
Стали гости расходиться, но мало побрело восвояси: много осталось ночевать у есаула
на широком дворе; а еще больше козачества
заснуло само, непрошеное, под лавками,
на полу, возле коня, близ хлева; где пошатнулась с хмеля козацкая голова, там и лежит и храпит
на весь Киев.
Был тихий летний вечер. Дядя Максим сидел в саду. Отец, по обыкновению, захлопотался где-то в дальнем
поле.
На дворе и кругом было тихо; селение
засыпало, в людской тоже смолк говор работников и прислуги. Мальчика уже с полчаса уложили в постель.
Сноснее одному,
Устав от тяжкого труда,
Прийти в свою тюрьму,
Прийти — и лечь
на голый
полИ с черствым сухарем
Заснуть… а добрый сон пришел —
И узник стал царем!
Телега сейчас же была готова. Павел, сам правя, полетел
на ней в
поле, так что к нему едва успели вскочить Кирьян и Сафоныч. Подъехали к месту поражения. Около куста распростерта была растерзанная корова, а невдалеке от нее, в луже крови, лежал и медведь: он очень скромно повернул голову набок и как бы не околел, а
заснул только.
Я
заснул подле нее
на полу.
Что ты
заснул! — прибавил он несколько ворчливо
на денщика, поправляя
полы шинели.
После душной ямы, после судов, кандалов и палок бродят они по всей своей воле, где захотят, где попригляднее и повольготнее; пьют и едят где что удастся, что бог пошлет, а по ночам мирно
засыпают где-нибудь в лесу или в
поле, без большой заботы, без тюремной тоски, как лесные птицы, прощаясь
на ночь с одними звездами небесными, под божиим оком.
В первый раз я очнулся в дымной сакле. Я лежал
на полу на бурке и не мог пошевелиться — все болело. Седой черкес с ястребиным носом держал передо мной посудину и поил меня чем-то кислым, необыкновенно вкусным. Другой, помоложе, весь заросший волосами, что-то мне говорил. Я видел, что он шевелит губами, ласково смотрит
на меня, но я ничего не понимал и опять
заснул или потерял сознание — сам не знаю.
Говорят, что приятно дремать под шум водопада: этого я не испытал; но могу вас уверить, что, несмотря
на мою усталость, не мог бы никак
заснуть в этой каморке, в которой
пол ходил ходуном, а стены дрожали и колебались, как будто бы от сильного землетрясения.
Но когда остались вдвоем и попробовали
заснуть — Саша
на лавке, матрос
на полу, — стало совсем плохо: шумел в дожде лес и в жуткой жизни своей казался подстерегающим, полным подкрадывающихся людей; похрипывал горлом
на лавке Колесников, может быть, умирал уже — и совсем близко вспомнились выстрелы из темноты, с яркостью галлюцинации прозвучали в ушах.
Когда общество тронулось, я, в совершенном безразличии, пошел было за ним, но, когда его скрыла следующая дверь, я, готовый упасть
на пол и
заснуть, бросился к дивану, стоявшему у стены широкого прохода, и сел
на него в совершенном изнеможении.
Господин Голядкин-младший объявил, что под дружеским кровом мягко спать и
на голом
полу, что, с своей стороны, он
заснет, где придется, с покорностью и признательностью; что теперь он в раю и что, наконец, он много перенес
на своем веку несчастий и горя,
на все посмотрел, всего перетерпел и — кто знает будущность? — может быть, еще перетерпит.
Скоро Дутловы выехали в
поле и, оглядываясь, уже не видали толпы рекрут. Проехав верст пять шагом, Игнат слез с отцовской телеги,
на которой
заснул старик, и пошел рядом с Илюшкиной.
Коновалов растянулся
на полу пекарни и скоро
заснул. Я лежал
на мешках с мукой и сверху вниз смотрел
на его могучую бородатую фигуру, богатырски раскинувшуюся
на рогоже, брошенной около ларя. Пахло горячим хлебом, кислым тестом, углекислотой… Светало, в стекла окон, покрытые пленкой мучной пыли, смотрело серое небо. Грохотала телега, пастух играл, собирая стадо.
— Экчеленца, — сказал торжественно Соболь, — посмотрите вы
на окружающую природу: высунь из воротника нос или ухо — откусит; останься в
поле на один час — снегом
засыплет.
Неровные кочки торфяного
поля выступали яснее, подернувшись с одной стороны белесоватым отсветом; березки тихо шептались, вздрагивая от предутреннего холода; где-то далеко кричал петух, и раздававшиеся по временам звуки ресторанного оркестра доносились как-то вяло, точно мелодия
засыпала на лету.
К вечеру Меркулов был пьян, подрался с зятем Тараской, и их обоих отправили в участок. Там их бросили
на асфальтовый грязный
пол, и они
заснули пьяным мертвецким сном, рядом, как друзья; и во сне они скрипели зубами и обдавали друг друга горячим дыханием и запахом перегорелой водки.
Нигде не нашла девочка воды и от усталости легла в
поле на траву и
заснула.
Мальчик горел, запихнутый в печь подальше, а баранья ляжка пеклась в той же печи, только поближе к устью, и у загнетки стояла робкая девочка-хозяйка, подбивая к огню хворост, а озорная гостья убирала хату, то есть
засыпала сором и золою кровь, пролитую
на земляной
пол, и металась, не зная, куда сбыть с глаз долой выпущенную из барана утробу.
Очень скоро
заснул и державшийся все время как-то в стороне от других и молодой австриец. Теперь все пятеро неприятельских солдат крепко спали, похрапывая, не только
на весь сарай, но пожалуй что и
на все
поле.
Стульчик проломился, и она упала
на пол. Она встала, подняла стульчик и пошла в другую горницу. Там стояли три кровати: одна большая — Михайлы Иванычева, другая средняя — Настасьи Петровнина, третья маленькая — Мишенькина. Девочка легла в большую, ей было слишком просторно; легла в среднюю — было слишком высоко; легла в маленькую — кроватка пришлась ей как раз впору, и она
заснула.
Небольшая лампа с надтреснутым колпаком слабо освещала коричневую ситцевую занавеску с выцветшими разводами;
на полу валялись шагреневые и сафьянные обрезки. В квартире все спали, только в комнате Елизаветы Алексеевны горел свет и слышался шелест бумаги. Андрей Иванович разделся и лег, но
заснуть долго не мог. Он кашлял долгим, надрывающим кашлем, и ему казалось, что с этим кашлем вывернутся всего его внутренности.
Кузьма не последовал за нею, а стал сейчас же исполнять ее приказание. Он уже ранее принес в погребицу железную лопату и без приказа барыни думал зарыть Фимку именно там. Вырыв глубокую яму, он бросил в нее труп, набросил
на него лохмотья одежды покойной,
засыпал землею и сравнял
пол этой же лопатой и ногами.
Пир происходил в холостой квартире и длился всю ночь. Многие
заснули, где сидели,
на диване, креслах и даже
на полу.
И впервые за эти года я с счастливой улыбкой
заснул на каменном
полу темного карцера, в сознании, что план мой увенчался полным успехом, перейдя из области почти что чудачества в область грозной и суровой действительности; и тот страх, который,
засыпая, почувствовал я к моему тюремщику, к его решительным глазам, к его револьверу, робкое желание услышать его похвалу и вызвать, быть может, даже улыбку
на его неподкупных устах — отдались в моей душе гармоничным звоном извечных и последних кандалов.